Я в юности не был разборчив,
Не слишком разглядывал их,
И помню из множества женщин
Сегодня я лишь четверых…
Д. Р. Киплинг, «О женщинах»
Их было много
Большинство из них оставили в памяти лишь тонкие штрихи. Паутина таких штрихов – потертости на гладком глянце памяти – свидетельствует о бурной юности и опыте прожитых лет.
Некоторые оставили в жизни только короткие пунктирные линии – они запомнились больше, но не занимают мысли навязчиво часто.
Иным и редким удалось прочертить сквозь воспоминания длинные царапины и прочно обосноваться в закоулках памяти, неожиданно показываясь оттуда в самые неподходящие моменты.
Но лишь четыре из них оставили глубокие неизгладимые следы – лишь они воскрешают в памяти порой болезненные подробности и их я поневоле вспоминаю достаточно часто.
***
Одна была увлечением ранней юности – бурным, всепоглощающим и слепым. Пожалуй, к этому сложно что-то добавить, но воспоминания о ней до сих пор преследуют меня в моменты особенно сильных переживаний.
Вторая в выпускном классе школы была нежна и несмотря на то, что я чувствовал неладное, она все-таки заставила немало страдать. Память о ней яркими саднящими волнами накатывает на меня по утрам, следующим за бурным весельем предыдущих вечеров.
Третью совершенно неожиданно для себя я познал во время учебы в университете и она в буквальном смысле не отпускала меня несколько лет. С тех пор я не люблю ненастную погоду, когда воспоминания о ней посещают меня чаще.
Четвертая… Видимо, я столкнулся с ней на заре юности, когда был уже немало лыс, и, признаться, толком и не уловил момента, когда она прочно обосновалась в моей жизни. И сегодня мне стыдно перед супругой. Но не за то, что было до нее, а за то, что именно сейчас я думаю не о ней одной.
Большую часть моих мыслей занимает другая – четвертая. Имя ей — Ома.